Где они?
“Там, за облаками, там за облаками… Там, там-тарам, там-тарам…”
Конец мая. Наверное таким же он был и тогда, в сорок третьем. Тогда оставалось десять примерно дней и до конца жизни тысяч и тысяч моих соплеменников, попросту евреев – не умолкающий (тогда так казалось) европейский улей чудаков и мечтателей. Сегодня каждый из них был *бы* на семьдесят лет старше. Большинство из них, как мы знаем, к сегодняшнему дню “всё равно бы умерли”… Так что… Да и потом, всё всем давно известно. Столько документов, очевидцев и, главное, есть официальная версия – “страница Истории”.
… Тогда, в Сорок Третьем, немцы приурочили “Aktion” к еврейскому празднику “Шевуос”, выпавшему в тот проклятый год на седьмое-восьмое июня. Бандиты, я заметил, в своих действиях, подчас склонны к весьма своеобразному символизму – им нужен смысл. Символизм, по-моему вообще, достаточно мрачное проявление некоторой особенности человеческого сознания, к примеру произвести чудовищный террористический акт 11-го Сентября, что сопрягалось бы в сознании миллионов с телефонным номером – 911 – национальным сигналом оповещения властей о произошедшей аварии, преступлении, беде. Или вот: “Сделать советским людям подарок: запустить космический корабль на орбиту Первого Мая!”. … Или, продолжая линию, совершить покушение на популярного журналиста в день рождения непопулярного руководителя страны…
Я сижу в кресле. Возле окна. Недавно закончился Шевуос, прекрасный, весёлый и вкусный еврейский праздник. Лёгкий весенний ветерок придает комнате дополнительную свежесть, щебечут птицы. Утро. Умиротворение. Прикрываю лицо газетой. Лист послушно регистрирует мое дыхание – жив.
… Здесь душно. Запах свинца. Туда. Газета теперь источает невыносимо-сладкий, разрезающий всё… Запах? Нет…
Моя глотка – пересохшая и кровоточащая и я, в своём представлении, хожу по кругу небольшой нашей газовой камеры, прижимая смоченную мочой чужую тряпку к своему носу и рту и увлекаемый водоворотом, находящихся здесь со мной пока-ещё людей, начинаю медленно, а затем как все исступленно, бежать по кругу, не обращая никакого внимания на нашу вполне современную, находящуюся здесь же, в камере, мебель…
Умирать мне мучительно и легко, страшно и тоскливо.
Вновь в кресле. “Вернулся с того света”. Разорванная газета давно на полу. Рядом…
Ветерок. Птички. Свежесть весеннего утра.
Вспомнился Электрон Дуброскин. Со своей статьёй. Электрон – это “представитель науки”. Нашей, надо полагать. Он там в содружестве с бывшими научными кадрами СССР, а ныне полноправными гражданами Израиля, сварганил статью, которую озаглавил: “Электронный Научный Семинар” ( HYPERLINK “http://www.elektron2000.com/bogdanovich_0083.html”http://www.elektron2000.com/bogdanovich_0083.html). Я её читал в “Еврейском Мире” где-то год назад. Целиком состоящая из дипломатических эквилибров и политических экивоков, статья эта “развеивала мифы”, “проясняла суть”, утверждала и отстаивала “Международное право и право Государства Израиля на землю Эрец-Исраэль”. Пространная, с “бесспорными” аргументами и претендующая на ком-петентность, статья эта, несмотря на эту её пространность, являла собой один, сплошной “элемент творчества” и конечно никогда не вспомнилась бы мне сегодня, не *пришла* бы на ум, если бы не заявление этого Электрона, сделанное им там же в виде некой подчёркнуто-снисходительной преамбулы: “…Бытует благостная история как Объединённые Нации в 1947 году из-за Холокоста подарили евреям право создать своё государство…”.
Экс… Кьюси… Ми! (Это я. В своём замешательстве и растерянности от услышанного). “Благостная история”? Байка? Благостная? Дд-аа… Ну и ну… То есть, если бы в конце Декабря Одна Тысяча Девятьсот Сорок Первого года наступил бы, как обычно, “Новый Год”… И сотни, а то и тысячи евреев уже не лежали бы расстрелянные и присыпанные землёй на дне Бабьего Яра, а наоборот, по-прежнему были бы “киевлянами”, в радостном ожидании протискивающимися сквозь предпраздничную толпу…; если бы затем в Сорок Третьем небольшой польский городок Освенцим по-прежнему был бы местом, где местные жители были бы заняты своими обычными делами: коммерцией, мелким бизнесом и такими же мелкими соседскими сварами, перемежающимися время от времени шидухим… а не превратился бы в ад, известный теперь всему человечеству в виде сатанинского буквосочетания: “Аушвиц”…; если бы к Январю Сорок Пятого миллионы евреев в Европе по-прежнему бы безмятежно перемещались с улицы на улицу, из города в город и из страны в страну и если бы все эти миллионы занимались своими привычными делами: учились и учили, изучали Тору, писали сценарии и издавали книги, если бы практически все они говорили, общались, шутили, делали гешефты, произносили тосты и признавались в любви на идиш, а не лежали бы голые, сваленные в огромную гору бесполых скелетов, разгребаемую в полной тишине немецким экскаватором…; и если бы очки… стекляные очки, так когда-то дорогие для многих и многих из этих миллионов к Сорок Седьмому по-прежнему бы случайно “терялись” или “бились”, приводя их владельцев в отчаяние, а не представляли бы собой многотысячную гору “экспонатов” на диковинной выставке… То и тогда, по мнению Дуброскина и людей, представляющих то же политическое течение какое представляет и он сам, то и тогда ООН *всё равно* в том, Сорок Седьмом, на своей Генеральной Ассамблее приняла бы эту знаменитую Резолюцию.
Вот как по представлению “Добрускина и Ко” это наверное должно было бы происходить: Генеральный Секретарь ООН (как-его… Доктор Ху?): “Леди и джентельмены, дамы и господа! Позвольте обратиться к вам с немедленной просьбой рассмотреть давно существующую проблему. Проблему сегодняшней Палестины. Всем вам хорошо известна предыстория вопроса. Мы хорошо помним соответствующие решения Лиги Наций. Нет нужды напоминать здесь ни о Декларации Бальфура, ни о Конференции Сан Ремо, ни об Основных Положениях Конференции в Монтевидео для того, чтобы ещё раз подчеркнуть важность, целесообразность и своевременность этой, предлагаемой мной, повестки дня. Я, таким образом, действуя на правах действующего Генерального Секретаря вношу проект Резолюции, предусматривающей замену ныне действующего “Британского Мандата” на “Независимые Арабское и Еврейское Государства”. (Непродолжительный процесс голосования.) Генеральный Секретарь: “С удовлетворением и гордостью готов сообщить вам, присутствующие члены Генеральной Ассамблеи, что историческая Резолюция, Резолюция номер Сто Восемьдесят Один, большинством голосов принята!”. (Аплодисменты переходящие в овации. Зал встаёт и хором исполняет национальный гимн Израиля “Хатиква”. Слышны отдельные выкрики: “Аллах Акбар”). Я не случайно прибегнул здесь, в этой начисто придуманной мной и умышленно гротескной речи Генсека ООН, к “историческим вехам”, избегая при этом упоминание Холокоста. В конце концов, при чем тут Холокост, когда у Израиля есть “Международное право”? … Холокост шмолокост, благостная какая-то история получается, черт побери!
…Холокост… Это странное слово никогда не встречалось мне в моей первой, почти сорока-двухлетней жизни. Значение его, впрочем, мне стало известным практически моментально…Путем естесственного логического обобщения в процессе про-чтения какой-то статьи в каком-то русском журнале или газете, которые я тогда (Девяносто Второй – Третий) читал с не присущей мне регулярностью. Вот уже двадцать лет я *знаю* это странное слово. (Пауза). Оно, это слово, не является частью моего лексикона, хоть я изредка и произношу его. По-русски и по-английски.
…Странное… странное это слово – “Холокост”. При его произношении в моём сознании не возникают картины уничтожения евреев (некоторые говорят “еврейства”). Мне сложно представить себе, что члены моей семьи, мой двоюродный брат и мой дядя – “жертвы Холокоста”. Я произносил и до сих пор произношу это слово – “Холокост” только для того, чтобы быть понятым в соответствующей беседе; оно играет для меня роль своеобразной аббревиатуры, некоего коммуникативного инструмента. Мне думается, что масштабы трагедии, Катастрофы (именно так мне представляется то, что произошло тогда, в сороковых на Земле, а вероятно и во всей Вселенной) позволяют вновь и вновь возвращаться к этому явлению – “Холокост”, начиная с самого этого словесного определения, когда *не грех* обратиться к этимологии этого, довольно всё-таки странного слова, да и события самого.
Говоря откровенно, только готовясь к этой нашей с вами сегодня встрече, я открыл словарь с тем, чтобы оправдать или наоборот осудить свои почти уже двадцатилетние эмоции и представления. Вот что этот словарь мне сообщил (Copy/Paste):
holocaust;[hol-uh-kawst, hoh-luh-] Show IPA
noun
1. a great or complete devastation or destruction, especially by fire.
2. a sacrifice completely consumed by fire; burnt offering.
3. ( usually initial capital letter ) the systematic mass slaughter of European Jews in Nazi concentration camps during World War II (usually preceded by the ).
4. any mass slaughter or reckless destruction of life.
И далее:
Origin:
1200–50; Middle English < Late Latin holocaustum (Vulgate) < Greek hol;kauston (Septuagint), neuter of hol;kaustos burnt whole. Seeholo-, caustic
Анализируя прочитанное, или вернее говоря “узнанное”, я всё больше (и больше) убеждался в *первоначальной* ошибочности этого определения, данного историками, общественными и политическими деятелями отрезку Истории, точнее этой своеобразной трещине на её теле, рубцы от которой казалось бы вот зажили, да нет-нет всё ещё просачиваются сюда, вниз на поверхность, маленькими, почти незаметными глазу, прозрачными каплями.
Я считаю – это чрезвычайно важно – называть вещи своими именами.(Я здесь имею в виду исключительно терминологию). В нашем мире давно и прочно укоренилась “сумятица”, как следствие такого умышленного пренебрежения к адекватности тех или иных терминов и определений с вещами, явлениями или событиями, которые эти термины или определения предположительно подразумевают. Я неоднократно писал об этом. Нас, к примеру, не удивляет, что люди, в достаточном количестве нам встречающиеся и принимающие порой самое активное участие в нашей повседневной жизни, зовутся
афро-американцами; так же, как не удивляет нас и то, что вокруг нас полно героев (“heroes”), ничего в нашем представлении “героического” не сделавших, или скажем, трусов (cowards), проявляющих иногда отчаянные смелость и отвагу. Мы давно уже привыкли к тому, что “ненависть” (hate) и “преступление на почве ненависти” (hate crime) довольно редко имеют что-то общее между собой. В смысловом, разумеется, значении этих двух, казалось бы, однокоренных определений. В этой связи, попутно замечу, радует точность такого определения, как “однополый брак” (Same sex marriage). Хотя и здесь уже стало появляться новое (более “научное” [Social Science], надо полагать) определение: “равноправный брак”(?) (Equal marriage). Ряд этот при желании можно продолжить, но особое место в нём, на мой взгляд, занимает “Холокост”. ( Пауза). “Холокост”, как формальное и общепринятое определение трагедии, постигшей в середине прошлого века всё мировое еврейство и чуть было не погубившей всё человечество. По-моему, само это слово, этот термин – “Холокост” и планомерное, систематичекое, целе-направленное и широкомасштабное уничтожение еврейской нации (а это именно то, что тогда и происходило) никак не могут применяться в одном, точнее в едином контексте. Думаю, это неверный, ошибочно выбранный, и потому неправильно используемый все эти годы, термин. Думаю также, термин этот в эмоциональном и, что основное, в буквальном смысле является “за-граничным”, вне зависимости от того где, в какой стране или части света этот термин бы применялся, не только не отображающим глубину происшедшей трагедии, но и в существенной степени извращающий саму её суть. Мне представляется также, что наиболее подходящим, наиболее раскрывающим истинную суть произошедшей трагедии определением, по-прежнему служит термин “Катастрофа”. Это старое (и единственное) советское определение вполне соответствовало и отношению тогдашнего “официоза”, да и “всего советского народа” к этой отдельно стоящей “теме” в Великой Отечественной. Власти и “народ” сошлись тогда на том, что “так случилось… “. Однако слово это – “Катастрофа” включает, кроме того, в себя некую метафизическую компоненту и это последнее обстоятельство в течении долгих лет не позволяло многим относиться к этому определению без некой доли иронии и скептицизма. “Как это так?! При чём тут какая-то метафизика? Это преступление!!! Преступление, совершённое людьми!!! Вернее звероподобными(NB) существами! При чём тут какая-то катастрофа?” – так или примерно так думали многие, подразумевая при этом конечно вездесущий государственный антисемитизм, традиционно отличающий СССР от других развитых и демократических государств. Между тем, “Катастрофа” – вот то, что на самом деле произошло, по моему глубокому убеждению, здесь на Земле, в середине Двадцатого столетия. И, как и большинство катастроф, она была если не неизбежна, то во всяком случае предопределена и обусловлена совершенно определёнными причинами и обстоятельствами отличающимися по своей природе характеру. Являясь существенной частью т.н. “еврейского вопроса”, Катастрофа” в немецкой интерпретации должна была являть собой его “окончательное решение”. Справедливость применения именно этого термина, “Катастрофа”, заключается не в том, что человечество к такому “решению” в сороковых годах прошлого столетия вполне приступило, а в том, что оно с этим “вопросом” успешно сосуществовало в течении целого ряда лет. (Пауза).
Мы знаем: “евреи были давно”. Достаточно давно. И тем не менее, возникновение “еврейского вопроса” относится *к* и связано *со* сравнительно недавним историческим периодом. Первое, “официальное” представление его человечеству произошло примерно в Одна Тысяча Семьсот Пятидесятом году в тогдашней (где ещё?) Велико-Британии. Не имея достаточно времени для подробного рассмотрения здесь всех причин и исторических предпосылок возникновения “еврейского вопроса”, я замечу только, что основной причиной этого “вопроса”, его агрегатом, принято считать: а) усиливающуюся и б) становящуюся всё более заметной роль (читать и рассматривать *можно* отдельно) евреев во многих сферах жизни в основном на территории Европы тех лет и проявляющуюся на фоне вначале вялого, а затем и всё более распространяющегося процесса ассимиляции заметного числа евреев в этой части света. Возможно, кто-нибудь из вас возразит, что преследования и
довольно часто происходящее истребление евреев, уничтожение подчас целиком больших еврейских поселений – это не Б-г весть какой исторический уникум.(феномен). Но, собственно, уникальность этой внезапно возникшей дилеммы *на этот раз* заключалась в том, что она была впервые *трезво* сформулирована и представлена человечеству в виде искусственно-привнесённой, но в то же время и реально существующей внутри него, (здесь я говорю о человечестве) проблемы – “еврейского вопроса”, некоего несмотря на трезвость формулировки, все же *призрака*, фантома.
Утилитарное же значение этого “вопроса” для современников той эпохи воплощалось в тоскливое: “С этим надо что-то делать. ! .”. Интересно, что и сами “возмутители спокойствия” вполне разделяли эту общечеловеческую озадаченность и лояльно предлагали свои пути решения “вопроса” – так возник сионизм. И то обстоятельство, что возникновение промышленного капитализма почти идеально, в историческом смысле, совпало по времени с появлением (а затем и проявлением) “еврейского вопроса” никак нельзя считать “обыкновенным” во-первых, и абстрактным, лишенного уже в самом
своем начале, грядущего кошмара и ужаса, во-вторых. Такая призрачность “еврейского вопроса” в Европе вполне резонировала с другой: “Призрак бродит по Европе” – спокойно констатировали К.Маркс и Ф.Энгельс – “Призрак Коммунизма”.
Так многим-некоторым казалось тогда. И пагубность, “очевидная” пагубность обоих этих, уже вполне материализующихся призраков, превращалась в *ощутимую* проблему. К тому же проблему глобального характера. “Ситуацию надо было спасать” Становилось “ясно”: не покончив с одним “призраком”, нечего было “думать” и о другом. Решением этого “вопроса” и занялась германия…
Здесь мне необходимо сделать замечание несколько деликатного свойства. (Пауза). Дело в том, что… как бы это сказать… исчезновение на Земле именно(!) еврейской нации, как некоего, вполне впрочем конкретного и уникального, *пред-условия* существования Цивилизации, помимо того, что само по себе невозможно как теоретически, так и практически, неминуемо принесло бы гибель всего человечества. Невежество, проявляемое человечеством в “еврейском вопросе”, само по себе является
достаточной и, я думаю, избыточной причиной для возникновения Катастрофы. Своеобразной иллюстрацией этого моего утверждения явилось произошедшее несколько лет назад международное юридическое недоразумение в связи с настойчивым (и на мой взгляд вполне справедливым) требованием армянской диаспоры признать целенаправленное истребление (геноцид) турками армян *также* ни чем иным, как произошедшим в Одна Тысяча Девятьсот Пятнадцатом году армянским “Холокост(ом)”. Возникшее тогда противоречие целиком и полностью являлось следствием неправильно выбранного термина, его как я уже говорил, “заграничностью”. Ну как, скажите на милость, об’яснить представителям диаспоры, что “планомерное, систематичекое, целе-направленное и широкомасштабное уничтожение” ее членов – это не “такой же”, и не “тоже” Холокост. Термин “Холокост”, таким образом, приобрёл, а вернее всего первоначально был задуман как некий уникальный брэнд, наподобие “Сoca Cola”.
Тогда, с армянской диаспорой, возникшая на международном уровне ситуация, включала в себя достаточно весомый элемент пикантности. Она, впрочем, была достаточно быстро, тихо и незаметно разрешена. В кулу-арах, надо полагать.
Другим аргументом в пользу правильности применения термина “Катастрофа” является то неоспоримое обстоятельство, что катастрофу крайне тяжело забыть и совершенно невозможно “отрицать”. (…Наши знакомые потеряли дочь в той знаменитой катастрофе самолёта под Харьковом в Семьдесят Втором. Даже сегодня следы той далёкой катастрофы и непреходящего горя видны на лице матери. И отрицать, что эта катастрофа случилась, у неё к сожалению, не удаётся ни на
минуту. В результате этой же катастрофы, как возможно, многие помнят, погиб замечательный, талантливый артист и яркий исполнитель Виктор Чистяков (http://video.mail.ru/mail/baks-show/ogonek/1392.html). И этого увы, ни забыть, ни “отрицать” тоже нельзя).
Таким образом, возвращаясь к терминологии, “Катастрофа” – вот то, что произошло тогда, в середине прошлого столетия. В результате изменения человеческого сознания… коллективно сделанного этим сознанием “допущения”. Вс-вышний показал человеку, что может произойти в результате такого “допущения”, какая КАТАСТРОФА поджидает человечество в случае, если оно всерьёз задастся “еврейским вопросом”. Б-г показал как рядом… практически “за углом” находится ад, как податлива и пластична человеческая мораль, как ничтожны и повседневны человеческие муки и физические страдания…. Давайте остановимся здесь и ненадолго отвлечёмся…
Одним из совершенно примечательных отличий минувшего века являлась политическая пропаганда. Пропаганда, как процесс ни на мгновение не прекращающийся в условиях политических реалий того времени, обладала об’ёмом вполне сопоставимым с об’ёмом промышленного производства и соответствовала политическим целям и амбициям стран или “политических лагерей” её неустанно использующих. Заслуживают внимания совершенно уникальные обстоятельства, обусловливающие диалектику этого процесса в период номинального содружества
стран-участников анти-гитлеровской Коалиции. Машинисты двух гигантских пропагандистских машин, запущенных на полный ход и преследующих, казалось бы одну, пусть “на время”, цель – “переломить гитлеровский хребет”, тем не менее, ни на минуту не абстрагировались от своих основных, “базовых” установок. С определённой, впрочем, разницей. Пропаганда, используемая “Советами” в то время в основном представлялась в виде “внушительных побед в театре военных действий” и “образцов беспримерного мужества советского народа”. Не столь односложны были методы, которыми к тому времени располагали средства западной пропаганды. Надо сказать, что несмотря на известные препятствия, существующие у Рузвельта в его стремлении убедить Конгрес, Сенат США, американский народ в необходимости вступления в Войну и противостояния “коричневой чуме”, распространившейся к тому времени на значительную часть территории Европы, целесообразность и своевременность такого вступления, такой национальной инициативы к Одна Тысяча Девятьсот Сорок Четвёртому году становилась всё более очевидной.
Неуверенные военные действия англичан, угроза распространения и усиления немецкого контроля над морскими территориями и становящаяся всё более насущной необходимость “заглядывать вперёд” и уже сегодня определить роль Соединённых Штатов, как супер державы, *неоспоримого* лидера в новом, послевоенном мире, практически не оставляли никаких альтернатив вступлению Америки в Войну и её участию в активных военных действиях. Неоценимость такого политического решения обусловливалась, кроме того, явными политическими же
дивидентами, пренебрегать которыми, даже в угоду пресловутому американскому изолюционизму, было бы по меньшей мере…неразумно. Ну и, конечно, обязательства перед “союзником”. Необходимо отметить, что в “пропагандистском” плане у “Рузвельта” существовало заметное преимущество перед “Сталиным”: он возвращал Европе демократию и свободу в отличие от Сталина, который нёс в неё порабощение и тоталитаризм. Для нас же, в большинстве своём, сегодня уже привыкших к тому, что *Война* “в общем-то” началась не в Тридцать Девятом, и даже не в Сорок Первом, а где-то примерно в Сорок Четвёртом и основными её битвами были не Сталинградская и не эта… как её… Дуга, а битва при высадке, скажем, в Нормандии или боевые сражения, к примеру, на островах Окинавы… Для нас кажутся естесственными и хрестоматийными общеустановленные и известные всему человечеству истины, заключающиеся в том, нацизм был побеждён в результате коллективных усилий стран-участников анти-гитлеровской Коалиции, а роль США при этом выразилась в том, что она принесла мир народам Европы, освободила их от ига нацизма и спасла тысячи узников концентрационных лагерей от неминуемой, голодной и мучительной смерти. Любой американец вам тут же об этом скажет, а многие “русские” тут же с ним согласяться. Согласимся с этим и мы. Сегодня, когда “все встало на свои места”, неуклюжими и даже смешными кажутся “подвиги” А.Матросова или этих… “которые еще тогда Москву защищали”… Панфиловцев! И уж совсем как-то “не к месту”, вернее “не по делу” звучат имена Егорова и Кантарии на фоне известного на весь мир имени “Прайвэт Райэн” (“Saving Private Ryan”). Я умышленно прибегнул здесь к определенным пропагандистским эскападам. Не с той, разумеется, целью чтобы возобновить старую наскучившую всем и насквозь пропитанную идеологией дискуссию об истинном ходе событий во Второй Мировой и их современной интерпретации, а с той лишь единственной целью, чтобы продемонстрировать важность как можно более точного совпадения исторического события, а мы здесь говорим о “Холокосте”, с общепринятым представлением о нём. Примечательным, в этой связи, является то, что пропагандистская машина Запада буквально с первых же оборотов своего маховика сделала заявку и в конце концов одержала существенную стратегическую победу, обозначив своё участие в Войне как борьбу с *нацизмом* в отличии от своего восточно-европейского союзника, проводившего свою “кровопролитную борьбу с *фашизмом*”. Нелепо думать, что в Кремле не “обратили на это внимание” – словам там толк знали. Однако, “Советы” в такой ситуации ничего не могли предпринять: следование принципам Сталинской национальной политики, увязанное с “формированием личности советского человека” не позволяло “делать акценты” и “выделять из общей картины”. Попутно замечу, что нежелание членов Еврейского Антифашистского Комитета (ЕАК, 1942 – 1948) разглядеть это отличие и “считаться с обстоятельствам” стоило им их еврейской головы (голов, в данном случае). С другой стороны, сам факт практически одностороннего и громогласно сделанного провозглашения борьбы с нацизмом – “человеконенавистническим течением”, был безусловным приобретением в непрекращаемся пропагандистско-идеологическом противостоянии между двумя системами. В то же время фактологическая составляющая этого конкретного пропагандистского отличия несколько причудлива. Так, в то время как Соединённые Штаты в известном инциденте с еврейскими беженцами, прибывшими на корабле из германии проявила бездушие и чёрствость, в то время как ей и её западному союзнику, Великобритании, несмотря на существующие официальные и неофициальные контакты с СССР и тысячи, десятки тысяч евреев уже повешенных, расстрелянных или закопанных заживо немцами на её территории, всё же понадобились показания перебежчиков для того чтобы формально подтвердить происходящий в Европе геноцид, в то время, как тысячи узников концентрационных лагерей с надеждой и тщетой смотрели в небо, ожидая увидеть там американские бомбардировщики, “Советы” открыли границы для тысяч евреев, бегущих из почти уже оккупированной немцами Польши, Сталинский режим проявил неслыханную по своей гуманитарной значимости акцию: не только организовал и обеспечил беспрепятственный проезд учеников знаменитой Иешивы “Мир” по Транссибирской магистрали через весь “Союз” навстречу к своему спасению в Японии, но и разместил всех студентов Иешивы на время пребывания в Москве в … гостинице “Метрополь”, “всего в нескольких метрах от Кремля” (http://www.youtube.com/watch?v=KO4Y4-wPFK8), “русские”, кроме того, освобождали один лагерь за другим (http://www.ushmm.org/wlc/en/article.php?ModuleId=10005131), не забывая при этом “лишний раз” провозгласить, что “от *фашистов* спасены тысячи узников *самых различных национальностей*”. В этом нет ничего такого
уж особенного: пропаганда – есть пропаганда. И у неё свои, часто не заметные “простому” глазу, цели. Так или иначе, но никем не оспариваемое первенство за участие в борьбе с *нацизмом* “единогласно” было присуждено Западу, Соединённым Штатам. Так возник термин “Холокост”. В применении к европейской и мировой Катастрофе. Я “их” понимаю. Для “них” сама мысль о том, что человек, сотни, тысячи и десятки тысяч их, могут быть уничтожены, заживо(!) сгорев в печи, *ужасна* и является определяющей. И это действительно так. Неподдельность
ужаса истинна и термин “Холокост” вполне этот ужас отображает. Однако по сравнению с КАТАСТРОФОЙ ужас этот будничен и даже банален. Схематически это наверное может выглядеть так: до Сорок Пятого – КАТАСТРОФА, после – Холокост.
Современному человеку пропаганда надоела, надоело “промывание мозгов”, многим давно надоели даже сами мозги… Пропаганда отлично это “знает” и давно уступила место пиар, действия которого не столь безжалостны, как у своей “мамаши”, Пропаганды, но всё же по-прежнему требуют определённой осмотрительности и осторожности при любом с ним (пиар) соприкосновении. Так бывшие военные заводы, бывшие флагманы индустрии, неисчезающие цели на картах секретных служб, становятся производителями микроволновых печек, мобильников,
термосов и прочих изделий из “нержавейки”.
Но мы, впрочем, совершенно забыли о Дуброскине. Об Электроне.
…”Отсюда и отрицание Холокоста”, имея в виду факт образования государства Израиль, “ошибочно” связываемый “некоторыми” с европейской трагедией – в ложном трагизме восклицает он. Мне же думается, что причиной, включая и ту которую Электорон считает ошибочной и “благостной” может быть также искусственное, “с’инженеренное” изображение событий того времени, непозволительное пренебрежение к тем или иным деталям событий и сцен, их неверная, в силу этого, интерпретация. Наиболее ярким “произведением” подобного типа, демонстрирующим то, о чём я здесь говорю явился для меня крюшон под названием “Фарфоровый Единорог” (http://evreimir.com/63647/фарфоровый-единорог/), появившийся некоторое время назад на сайте “Еврейского Мира”. Просмотрев “это”, я даже опешил… “Нажал” второй раз – та же лженамеренная, умышленно созданная кем-то патока. Я, впрочем, был уверен (уверен в этом и сейчас), что идея по созданию подобного рода напитков принадлежит какому-нибудь департаменту из ведомств ахминиджада. …Так и вижу как два “лондонских студента” снимают на пару недель дом где-нибудь в окрестностях Сиэтла с тем, чтобы дня за четыре сколотить эту иранскую фальшивку. Самому непосредственно “показу” предпослана следущая аннотация: “Трёхминутный фильм, получивший приз в Каннах”. В Каннах? Это где люди в морщинистых пиджаках и таких же лицах гуляют по набережной в обязательной компании молодых и обязательно длинноногих непосед?
Представляется следующая картина: Канны. Художественный совет. Возглавляет человек с одухотворенным, видавшим виды лицом и в морщинистом пиджаке.
“…Что у нас по “Холокосту?” – громко вопрошает морщинистый – “Вот. Только это” – отвечает длинноногий секретарь – “Трёхминутный ролик” – добавляет она как бы извиняясь.
“Давайте смотреть” – нетерпеливо и торжественно заявляет морщинистый. Гаснет свет. На экране возникает первый кадр. Рука морщинистого на круглой коленке секретаря, взгляд устремлён на экран. “А что, по-моему правдиво! Будем утверждать!” звучит на весь зал как только включен свет.
Так это, включая все детали, со всей вероятностью и происходит.
И ещё одно… Мы заканчиваем, друзья… Знаю, что все вы устали (Улыбаюсь). Но мне кажется это важным… (Серьёзно) Спасибо.
“Холокост”…Термин этот, как и всё возникшее на Западе, “должен работать”. Он и работает. (Пауза). Вы знаете, неловкость – чрезвычайно сильное чувство. Я имею в виду чувство, которое до сих пор присутствует во мне, когда я думаю о т.н. немецких репарациях – единовременных денежных обязательствах, “выбитых” из германии, её фирм и предназначенных для “Холокост” сурвайвэрс. Я ни в коем случае не имею ввиду здесь пенять пожилым, в основном, людям согласившимся принять деньги от германии. И всё же… германия… В моём представлении “они” должны быть у “нас” в Вечном Долгу. Здесь мне сложно об’ясниться с вами, друзья мои. Мне, ратующему в течении всего моего выступления за единственно правильное определение случившегося в Европе кошмара как “КАТАСТРОФА”, сейчас представляется вульгарным и несправедливым такое определение намеренного истребления моего народа всего каких-то семьдесят лет назад. Мне кажется, что из этого слова вновь исчезла “метафизика”. В сознании возникает огромный неуклюжий трак со страшной надписью “ГЕРМАНИЯ” на своих бортах.
Трак этот случайно (потому что водитель был в стельку пьян, да к тому же подлец и от’явленный негодяй) и на полном ходу врезается в огромную *толпу* евреев, среди которых оказались и два мои родственника … убивает *на месте* всех их *поголовно*. Теперь ловкий американский адвокат (лойа) “засудил компанию” и мне положено получить за дядю и за двоюродного брата. Но я знаю, как только я подпишу “документ” лойа может попросить меня тут же подписать второй, где я отказываюсь от “любых претензий” по отношению к “траку”, который я вот уже столько лет ненавижу… На этом моя “метафизика” и “сюр” не заканчиваются – я вдруг явственно вижу алтэр Двойру…
Она стоит там, наверху, беззвучно шевелит губами и улыбается. Ей нравится. “Пускай раскошеливаются! Вадим, внук Изи, (Изя тоже где-то здесь наверху, рядом) получил в Добрый Час почти Две Тысячи американских долларов!”. Старая Двойра знает доллары. Она довольна. Спокойная улыбка не сходит с её тонких губ. Восьмилетняя Зиссл не понимает чему улыбается бубэ, она просто стоит прижавшись к её острому боку. Они привыкли друг к друга за столько лет…
Сегодня, похоже, нет “еврейского вопроса”. Окончательное его решение мы только что с вами предположили и рассмотрели. У человечества теперь полно своих “вопросов” и его как-будто не волнуют ни “усиливающаяся”, ни “становящаяся всё более заметной роль” евреев. Семьдесят лет всё-таки прошло. А если всё считать…
У человечества теперь все вопросы, в основном, решены. А если и есть какие-то, включая даже “еврейский”, то вовсе не обязательно прислушиваться к Гансу Франку, гауляйтеру “той” Польши (“I ask nothing of the Jews except that they should disappear.”), можно, например, “пойти” в Википедию.
Говорят: “История повторяется дважды — сначала в виде трагедии, потом в виде фарса”. Пытаюсь продолжить это наблюдение в свете всего того, о чем я здесь пишу.
“Фарс” оборачивается в моём сознании средне-вековым ужасом… В голове возникают картины Босха…
Я поспешно отгоняю свои сомнения и ставлю вот эту жирную точку(.)
Борис Кегелес
© Copyright: Борис Кегелес, 2013
Свидетельство о публикации №213060100108