Б н
Похоже, все российские артисты сделали себе одинаковые зубы.
***********************
Моя жена, несмотря на то, что живёт здесь уже больше двадцати лет, до сих пор не может привыкнуть к эмиграции, к самому её факту, вернее. Она, например, собираясь уходить на работу, говорит: “Пойду, посмотрю какая у них там погода”.
***********************
Интересно, существует ли по-прежнему в России слово “бухгалтер” или, следуя “духу времени”, оно повсеместно заменено на слово ‘accountant’? И если так, то как пишется это слово по-руссски – с двумя или с одной “к”?
***********************
Надо же, как всё меняется! Познер – невыездной …
***********************
Но Дума-дура вошла меж глаз
Ему на закате дня.
Сумел ли сказать он
И в этот раз
Какое мне дело до всех до вас
А вам до меня?
***********************
Семьдесят восьмой год. Приёмная директора филармонии. Входит секретарша:
“Товарищи, немедленно прекратите курить в Приёмной!”
– Кто-то:
“А директор курит…”
– Секретарша (назидательно):
“Это Юрий Львович”.
***********************
Концертный план работы лектория в филармонии решено было “разнообразить” произведениями современных авторов, могущих понравиться молодёжи города и села…
“Высоцкай” – об’являла средних лет дама в зелёном бархатном платье – “А…У дельфина вспорото брюхо винтом… Исполняет солист лектория Валерий Диннерман”.
Появлялась концертмейстер. Женщина без возраста в неприметном чёрном платье и с каблуками.
Валера выходил в несколько помятом смокинге и с удивительно подходящим к этому смокингу лицом..
“А у дельфина – театральным баритоном начинал он повествование, обращаясь к немногочисленному партеру.
“Вспорото брюхо винтом – в голосе Валеры теперь присутствовала горечь.
“Выстрела в спину – философствовал он далее равнодушному залу – не ожидает никто”.
“На батарее нету снарядов уже” – горечь в голосе Валеры уступала место глубокому отчаянию.
“Надо быстрее на вираже” – без всякой надежды восклицал он в зал…
“Каюс, каюс, каюс” – с предполагаемыми слезами заканчивал своё выступление Валера.
После последнего “каюс” голова его безжизненно падала на покосившуюся чёрную бабочку концертного костюма.
Зал благодарно и улыбаясь аплодировал.
***********************
Фестиваль “Зори Кузбасса”. Планёрка. Мы, человек двадцать пять-тридцать приезжих и местных администраторов – на стульях, по кругу просторного кабинета. Посреди кабинета небольшой стол. За ним Надежда Александровна, заместитель Юровского. Перпендикулярно этому столу огромный стол директора. “Надежда Александровна” – обращается Юровский к своему заместителю – “Где у нас живёт “Диалог?” – “В “Кузбассе”, Юрий Львович” – с некоторым недоумением отвечает она. Юровский отводит голову в сторону и беззвучно шевелит губами – “Я знаю, что не в “Метрополе”! – Где живёт руководитель группы, в каких номерах солисты, музыканты…?”. – “Сейчас Юрий Львович” – говорит Надежда Александровна и с администраторской грацией подходит к столу директора. Берётся за телефонную трубку…
Надежда Александровна, миловидная дама “в возрасте” с удивительно добрым сердцем и высоким профессионализмом театрального администратора – человек по своему духу концертный, “отличающийся”. “Сейчас” – повторяет она и начинает вращать диск. На столе Юровского раздаётся телефонный звонок. Раздаётся он с противоположной по отношению к Надежде Александровне стороны стола. Юрий Львович берёт трубку: “Ало” – “Это филармония, Надежда Александровна” – начинает она и дальше с вялой интонацией, встретившись с Юровским взглядом, сомнамбулически продолжает: “Где у нас “Диалог”…”?. В абсолютной тишине, уставившись друг на друга, оба они, Юровский и Надежда Александровна, бережно кладут трубки на ожидающие их рычаги. “Совсем о**ела старуха!” – с улыбкой обращается к нам Юровский. Надежда Александровна стремительно покидает кабинет. Пауза… “Боря – обращается вдруг ко мне Юрий Львович – Пойди, успокой Надежду Александровну – Скажи ей пусть не расстраивается: с кем не бывает!”. Я отнёсся к этой просьбе директора с энтузиазмом – мне было жаль Надежду Александровну и досадно за Юрия Львовича – оба они весьма своеобразны и в чём-то даже одинаковы.
Надежда Александровна рыдала и не теряя связи с действительностью, вернее с той живительной её частью, которую только что оставила позади, за огромной двустворчатой дверью: “Директор Филармонии”, простонала: “Что ему нужно?” – “Он хочет, чтобы Вы вернулись в кабинет, Надежда Александровна” – стараясь, чтобы голос мой звучал проникновенно, а интонация была сочувственной, сказал я… “Иди” – после паузы и продолжая рыдать промолвила Надежда Александровна – “Вы прийдёте? – выдавил я из себя. – “Я должна привести себя в порядок… Я не могу так”. – “Не расстраивайтесь Вы так, Надежда Александровна” – вспомнил я наказ Юровского – “Иди Боря” – мягко, но настойчиво повторила она. Я вернулся в кабинет директора. Посреди него стоял Боря Фельгрон, мой московский приятель, и держа в руке блокнот отвечал на вопросы Юровского. Шло обсуждение “транспорта”. Внезапно дверь отворилась и в кабинет вошла Надежда Александровна. Выглядела она “не очень”. Все умолкли. Наступила пауза. “Надежда Александровна” – тёплым, доброжелательным голосом обратился к ней Юрий Львович – “Когда я был в Америке, мне там подарили вот этот плакат” – Юровский, развернул приготовленный заранее и лежащий на столе внушительных размеров глянцевый постер на котором была изображена огромная обезьяна и выведено крупными буквами: “The Boss Is Always Right!”. “Видите? Написано. Это переводится на русский: ‘Начальник всегда прав’. Вот. Возьмите. Повесите у себя в кабинете.” – “Спасибо Юрий Львович, – несколько отстранённо, обращаясь скорее ко всем нам, чем к директору сказала Надежда Александровна – Но после всего нескольких лет работы с Вами, мне достаточно просто сфотографироваться и сделать потом под этой фотографией точно такую же надпись”.
Все, кроме Надежды Александровны, расхохотались.
Б.Кегелес
© Copyright: Борис Кегелес, 2013
Свидетельство о публикации №213013000353