Цветочки
Сегодня (только что) стало известно, что руководство крупнейшей американской медиа CBS (Columbia Broadcasting System) приняло безоговорочное (и громогласное) решение уволить одного из её наиболее заметных и значимых работников, телевизионного ведущего, журналиста и продюсера: Чарли Роуза (Charlie Rose). По степени своего профессионализма, авторитета в самых различных кругах американского истеблишмента, международного в том числе признания, мистер Роуз был не просто “заметным”, а скорее даже выпуклым журналистом в медиа сообществе США. Необходимо cказать, что Charlie Rose за годы и годы работы (1972) на журналистском поприще заслужил устойчивую репутацию специалиста высшей квалификации, обладающий сдержанной политической позицией, а также неизменно взвешенным анализом и подходом к той, или иной ситуации, рассматриваемой в его студии.
…Это вообще-то должно звучать как некролог. Потому что речь здесь идёт о кончине… Кончине Чарли Роуза, как журналиста, профессиональное мнение которого страна воспринимала с огромным пиететом всегда, и главное(!), Чарли Роуза – как добропорядочного гражданина. Кончина приобретает иногда самые различные формы (“Всё!!! Ты для меня умер! Не звони больше никогда! Понял? Уходи!”). В чём же причина такого аутодафе? Что должен был “совершить” мистер Роуз, чтобы в одно мгновение, по мановению ‘волшебной палочки’, с треском вылететь с работы и тут же стать общенациональным парией? “After sexual misconduct accusations” – со скорбным лицом и жеманясь поясняет всем нам Media. Мистер Роуз стал очередным, и надо полагать не последним, звеном в длинной уже (34 на на сегодняшний день) цепи таких же *моментальных* обвинений. (https://www.nytimes.com/interactive/2017/11/10/us/men-accused-sexual-misconduct-weinstein.html). (“After Weinstein: The Fallout for 34 Men Accused of Sexual Misconduct, From Lewd Texts to Rape” – The New York Times). Среди других, наиболее примечательных “мистеров” актёр Кевин Спейси, сенатор Ал Фрэнкел, судья Рой Мор… и конечно, Харви Вайнштейн. Так что, поясняя всю тяжесть положения, в котором оказался “бедняга Роуз” и прибегая к полузабытому сленгу, “Роуз пошёл по групповой”. Я ни в коем случае не оспариваю серьёзности всего в этих 34 обвинениях представленного, но каждое из них – это внезапно возникнувший конфликт между двумя вполне сосуществующими до ‘сих’ пор типами взаимоотношений: “босс-подчинённая” (часто возможный кандидат на должность), с одной стороны и “мужчина-женщина”, во всей рудиментарной их простоте и (сомнительной сегодня) исконной предназначенности для друг друга, с другой. «Sexual misconduct»… При всей семантической туманности, определение это для меня в течении многих лет могло бы сводится лишь к банальной ситуации, в ходе которой мужчина оказывается недостаточно “витязем” для своей избранницы. “Строго говоря, думаю я, любой “Sexual” уже “misconduct”, и наоборот, любой proper (правильный), если речь не идёт о животных, conduct – никак не “Sexual”. “Сексуальная” – учил меня, семнадцатилетнего допризывника, мой многоопытный двоюродный брат – “Это не когда прямые ноги и прямой стан. Это, наоборот, когда есть синкопа: кривые ноги, например, или пышная грудь, большой рот, что-нибудь в этом роде, понял?”.
Но всё же… «Sexual misconduct»… Как это интерпретировать? “Как это прикажете понимать?”.
… Шестой класс, классная работа по алгебре, в классе тишина и душно… Вдруг Вера Пучинина, привстав и развернувшись, наотмашь бьёт учебником по голове своего соседа по парте, Юру Голубева. “Пучинина встань!” – резко и повысив голос приказывает Валентина Дмитриевна, математичка и наша классная. “В чём дело?” – строго обращается она к Пучининой, абсолютно игнорируя всех нас, сидящих в классе и моментально отложивших ручки – “А чё Голубев лезет?!” – переходя на крик отвечает Вера учительнице – “Садись” – сухо и с неприязнью повелевает классная. “Голубев встань” – страшно звучит голос Валентины Дмитриевны – “Я не лез…” – безнадёжно бормочет Голубев, мешковато поднимаясь из-за парты. “Положи дневник на стол и убирайся из класса” – не замечая его, командует учительница. Задерживаясь чуть больше у стола Валентины Дмитриевны, Голубев “плетётся” к двери. Эта сцена в классе была одной из первых т.н. «Sexual misconduct», среди довольно многих, свидетелем которых мне потом невольно приходилось становиться в жизни. Нельзя, однако, характеризовать поведение Голубева на классной работе по алгебре, как проявление «Sexual misconduct». Оно, это его поведение, до «Sexual misconduct» не дотягивает. Почему? Ведь “лез” же! Конечно, можно предполагать, что интерпретация определения: «Sexual misconduct» включает в себя такое физическое действие, как “лезть”, “трогать” (touched me). Однако для того, чтобы корреляция была полной и поведение Юры Голубева было бы сравнимо с поведением Харви Вайнштейна, Чарли Роуз, и “всей честной компанией” по списку, следует предполагать: Вере Пучининой необходимо было ‘сдать’ классную по алгебре хотя бы на тройку, что ей представлялось задачей совершенно невыполнимой без возможности списать всё задание у своего соседа, Юры Голубева. Возможность эту Юра с удовольствием предоставил… но в ответ на безропотное поведение Веры в течении всего процесса “списывания”. Как видим, исходя из самого описания инцидента, предположение наше не только совершенно ошибочно, но и существенно искажает факты (факт). Говоря о которых мы, только начинающие тогда “совки”, окажись так на самом деле, называли бы Пучинину в коридорах школы пррраституткой, или вообще на вторую букву алфавита. …То было время ещё повсюду здравствующих фронтовиков и многослойная, пёстрая атмосфера “Возвращения” ещё вполне присутствовала в стране. Одной из горьких нотаций, поневоле принадлежащей этой атмосфере была: “Сука не схочет – кобель не вскочит”…
Возвращаясь однако, к теоретической части статьи, интерпретация определения «Sexual misconduct» включает в себя кроме физического действия (“лезть”, “трогать”), другую, не менее важную составляющую, которую я в интересах адекватности;, а также за неимением лучшего, назову здесь рыночной.
Итак, прочтение определения «Sexual misconduct» кроме непосредственно “sexual”, включает в себя совершенно определённый дополнительный компонент для пояснения которого я вновь обращусь к взятой мной ранее модели: “Пучинина – Голубев”. Разумеется, для «Sexual misconduct» Пучинина и Голубев должны прежде всего серьёзно повзрослеть. Далее необходимо предполагать, что Пучинина находится, или желала бы находится в профессиональной зависимости от своего бывшего одноклассника, который за прошедшие годы весьма и весьма преуспел. Теперь. По той или иной причине Вера оказывается в просторном кабинете Голубева. Необходимо однако учитывать, что влечение Голубева к своей бывшей соседке по парте ничуть не уменьшилось и даже возросло. Все эти обстоятельства, кроме того, находятся в согласии со здоровыми амбициями Веры Пучининой и её “своими жизненными планами”. Видя это, Голубев пытается развить их товарищеские когда-то отношения в близкие *теперь*, путём задерживания её ладони в своей руке и попыткой взять Пучинину за талию… Налицо «Sexual misconduct». Обстоятельства этой мизансцены могу быть изменены. Положим, Вера не обладает никакими амбициями и не располагает какими-то особенными жизненными планами; в кабинете Голубева, к тому же, она оказалась в связи с его вызовом и не питает к нему никаких, кроме равнодушия, чувств. Голубев однако, не в силах совладать со своим давним к ней желанием, “открывает ей широкие профессиональные перспективы” и “пытается развить их товарищеские когда-то отношения в близкие *теперь*, путём задерживания её ладони в своей руке и попыткой взять Пучинину за талию… Вновь налицо «Sexual misconduct»
Но предложенный здесь стереотип отнюдь не может считаться полным рассмотрением этой много-тысячелетней темы: «Sexual misconduct». Где, задаюсь я вопросом, голоса *оставшихся* жертв? Сколько их, вынужденных “тянуть лямку” только потому, что их более привлекательная (соблазнительная) коллега нашла и вовсю пользуется благосклонностью своего шефа? Имеют ли право эти, “тянущие лямку”, “поднимать голос”? Или даже обратиться в Суд.
И далее, имеет ли право работница заявить во всеуслышание о своём отчаянии в связи с непрекращающейся дискриминацией со стороны своей непосредственной начальницы и обусловленной исключительно её, работницы, привлекательностью и тем чрезвычайным обстоятельством, что начальница эта “спит с боссом”, вице-президентом корпорации и старым потаскуном, к тому же?
И вообще… Вправе ли мы, возвращаясь к первому акту (Полтроу против Вайнштейна) предположить, что мисс Полтроу в фильме Эмма “на своём месте”? Так ли абсолютен её талант и в этой связи её принадлежность к проекту продюсера?
Как мы, рядовые члены общества, должны в этом контексте видеть женщин, достигших успеха? Мы знаем: “не всё делается через постель”. Тысячи “продвижений”, “назначений”, “выделений”, награждений наконец , я думаю, “не делаются”. “А другие тысячи возможно “делаются” … – говорит во мне старый циник. (Я, впрочем, практически уверен: мистер да Винчи писал свою Мону Лизу не позволяя себе Sexual misconduct с ней. Возможно в этом и есть её загадка, или какая-то её часть).
Чарли Роуз, возвращаясь к списку из 34-х в недавнее время развенчанных публичных фигур сгоряча заявил или скорее, выпалил: ‘I always felt that I was pursuing shared feelings.’ (Мне всегда казалось, я следовал взаимным чувствам). Он, правда, тут же покаялся и сурово, не жалея, осудил себя за это без ответственное, по его признанию, заявление (https://www.theonion.com/charlie-rose-presses-self-about-sexual-harassment-alleg-1820651928). При этом он так разволновался, что оставив микрофон, покинул студию, не дожидаясь окончания интервью. Покаяния вообще становятся некоторым знамением времени…, а женские истерики существенно уступают место мужским. Между тем, мысленно возвращаясь к возникновению всей этой истории, я не могу найти в себе сочувствия, не говоря уж о каком-либо сострадании, к её застрельщице, знаменитой сегодня кино-диве, Гвинет Полтроу (Gwyneth Paltrow). Вот
что она поведала многомиллионной аудитории американских обывателей через посредство американского рупора новостей, газеты Нью Йорк Таймс (https://www.nytimes.com/2017/10/10/us/gwyneth-paltrow-angelina-jolie-harvey-weinstein.html): “I was a kid, I was signed up, I was petrified,” (Я была ребёнком, я была отобрана для роли, я была ошеломлена); и далее: she said in an interview, publicly disclosing that she was sexually harassed by the man who ignited her career and later helped her win an Academy Award ( – заявила она в интервью, раскрывая для публики, что была подвержена сексуальным домогательствам со стороны человека, который дал толчок её карьере и позднее помог ей одержать победу на конкурсе “Academy Award” (“Оскар”). Какая странная линия! Гвинет Полтроу по сообщению той же газеты было в тот день 22 года. По всем меркам взрослая женщина. Для чего она обращается к себе, как к ребенку (kid)? Сообщить, что была целомудренна? Или придать облику продюсера более зловещий, “мохнатый” вид? Для чего? И потом! Какая всё-таки справедливая скупость этой линии в интервью! Как сбалансированы обе её части! В самом деле, если в первой её части “сексуальные домогательства”, то во второй – карьера и “Оскар”. Вправе ли мы тогда предполагать, что не окажись мисс Полтроу в тот день в номере Харви Вайнштейна, карьера её могла бы быть не столь яркой, и вслед за этим заветная статуэтка не только никогда не оказалась бы в её руках, но и навсегда покинула бы её мечтания? Можем ли мы предполагать далее, что 45-летняя сегодня актриса, несмотря на то, что по её словам отклонила домогательства Харви (“She refused his advances”), обязана своим социальным статусом и имущественным состоянием именно обстоятельствам того дня? Сегодня, правда, она припоминает: “I thought he was going to fire me,” (Я думала он меня уволит) … Серьёзно? Во всяком случае факты, исходя из возмущённого заявления Полтроу таковы, что она подвергшись сексуальным домогательствам со стороны Харви Вайнштейна, не уступила, отклонила их. “Не дала”, выражаясь вульгарно и по существу. В отличии от Харви. Который *дал*. И дал немало. Обеспечив, по сути, безбедную, и к тому же, отнюдь не монотонную жизнь для своей ‘подопечной’.
Заслуживает также внимания заявление и позиция другой, ничуть не менее знаменитой голивудской “дивы”, Анжелины Джоли. Которая выступила с Мисс Полтроу едва ли не в унисон, превращая разворачивающееся действо в некую – сродни политической – акцию, несущую впрочем, характер заранее и вполне согласованных действий. Нельзя не упомянуть и имена двух других “жертв Вайнштейна”: Розанны Аркуэт (Rosanna Arquette) и Джудит Годрэй (Judith Godr;che). Наверное, следуя печально известному советскому шаблону всех их можно отнести к т.н. “и примкнувших к ним”. Тем временем (примерно неделя) список (перечень) из 34 публичных фигур США (high-profile men), подвергшихся остракизму и формальным обвинениям значительно расширился и удлинился… И вот только что, сейчас! Matt Lauer! Известный телевизионный журналист. “Sexual misconduct”. Уволен из NBC! Как видим, общим обвинением во всех этих “кейсах”, явился “Sexual misconduct”. Который за относительно короткий промежуток времени стал в нашей стране “пресловутым”.
…Характерными, по-моему, в завершении этого фрагмента могут быть “непрошеные” воспоминания мисс Джоли в комбинации с гневной отповедью, которые она предпослала своему обидчику (там же): “I had a bad experience with Harvey Weinstein in my youth, and as a result, chose never to work with him again and warn others when they did,” (У меня был плохой опыт с Харви Вайнштейном в моей юности и в результате я предпочла впредь никогда не работать с ним и предупреждаю других, когда они идут на это). Одну минуту!!! В юности?! “In youth”?! Какова же была эта “youth” у мисс Джоли? “Dark and dangerous” (тёмная и опасная) – вспоминает она там же, в Нью Йорк Таймс: “Gwyneth Paltrow, Angelina Jolie and Others Say Weinstein Harassed Them”. С горечью она признаёт на CBS News: “I went through heavier, darker times and I survived them. I didn’t die young” (Я прошла через тяжелейшие, мрачнейшие времена и я пережила их. Я не умерла молодой). Если полагать, что встреча с Вайнштейном относится именно к этому периоду её жизни, то можно также полагать и далее, что в юности Джоли всё-таки были кое-какие просветы и её опыт (“experience”) с Харви Вайнштейном возможно не был таким уж “bad” (плохим), каким он представляется ей теперь, в обстоятельствах конфликта. Возможно, “experience” этот рассматривался ею тогда – в “youth” – напротив, как полезный, или даже был для неё искомым. “People can imagine that I did the most dangerous (things), and I did the worst… For many reasons, I shouldn’t be here” (Люди могут представить себе наиболее опасные вещи, и я делала наихудшие из них) – делилась Анджелина Джоли 6 лет назад изданию “HELLO Magazine” (Angelina Jolie: ‘The dangerous side of me belongs to Brad’).
Не может, в этой связи, не обратить на себя внимания резкий окрик мисс Джоли, этой мировой известности – человека, который “сделал себя сам”: “This behavior towards women in any field, any country is unacceptable.” (Такое поведение относительно женщин на любом поприще, в любой стране недопустимо). Звучит как установка, не правда ли? Программная, возможно. Сексуальная контр-революция? Невозможно также абстрагироваться от классики: Но ведь, говоря в общих словах о развернувшемся в стране скандале: “ничего *такого* не было!”. Основным составом всех этих должностных преступлений явились (мн.ч.) sexual harassment(s) – сексуальные домогательства; иными словами все эти достопочтенные господа “лезли” к женщинам, с которыми их связывали те, или иные производственные отношения, “приставали” к ним. Считаю ли я подобное поведение пустяком? Могу ли я воскликнуть: “Подумаешь!”? Категорически нет! Такое поведение отвратительно и прежде всего гадко. Но… “This is 2-way street” (это улица с двухсторонним движением). Почему? Да потому, что это “Sexual misconduct”! И, если уж мы об “этом” заговорили, то вот что заявила для прессы представитель злосчастного Харви Вайнштейна: In a statement on Tuesday, his spokeswoman, Sallie Hofmeister, said: “Any allegations of non-consensual sex are unequivocally denied by Mr. Weinstein. Mr. Weinstein has further confirmed that there were never any acts of retaliation against any women for refusing his advances. (В своём заявлении во Вторник его представитель по связи с прессой, Сэлли Хофмайстер, сказала: Любые заявления о сексуальных отношениях совершённых без согласия безусловно отвергаются мистером Вайнштейном. Мистер Вайнштейн далее подтвердил, что акт возмездия за отказ от его ухаживаний никогда не имел место). Впрочем, установившаяся в нашей стране тенденция (и практика)решения конфликтов на базе материалов, представленных лишь одной из сторон, делает это заявление продюсера, вернее сегодня просто мистера Вайнштейна, легковесным и даже в какой-то мере бессмысленным. Поразительно, что всё это происходит в торжествующей атмосфере многочисленных однополых браков и всевозможных транс гендеров, настойчивой инициативой по отмене указания пола в документах при рождении ребёнка… Все эти детали повседневной жизни в Америке в большой степени исключают из общего представления ту чопорность, на которой так настаивают истцы. Не знаю… Помню, “в мои годы” я страстно желал “чтоб первый – был сын”… Все желали. Во всяком случае, среди моих близких друзей. Сегодня, я думаю, подобного энтузиазма у молодых отцов значительно поубавилось.
…Зачем всё-же, недоумеваю я, все эти взрослые тётки вдруг стали шестиклассницами и превратились в “Веру Пучинину”? Вопрос этот никак не риторический. Наивный, скорее всего.
P.S. “Это пока цветочки. Ягодки впереди” – хмуро и невпопад сказал наш дальний родственник за Первомайским столом в 88-ом.
Борис Кегелес
4 Декабря 2017
Нью Джерси
© Copyright: Борис Кегелес, 2017
Свидетельство о публикации №217120500237