Альфред Путин или Владимир Дрейфус?

“В чем наша неудовлетворенность Нюрнбергским трибуналом?”. Таким вопросом к читателю газеты “Еврейский Мир” (“Газеты русскоязычной Америки”)открывает свою статью “Процесс пошел. Правда пробивается” (сноска)(http://evreimir.com/102799/protsess-poshel-pravda-probivaetsya/), Семён Ицкович. Справедливо определяя свой вопрос “неожиданным”, он моментально производит его в разряд “актуальных”, вызывая этим некоторую тревогу, которая впрочем, тут же уступает место недоумению, возникающему как естественная реакция на буквально следующее предположение автора: “Единственная неудовлетворенность мне видится в его запоздалости. Если бы трибунал хотя бы только был учрежден годом-двумя-тремя пораньше — сколько утраченных жизней удалось бы сохранить!

Такая “постановка вопроса”, тем не менее, не лишена элемента креативности и г-н Ицкович меня заинтриговал: “Надо читать” – решил я, и как всегда в подобных случаях, ошибся.

Если абстрагироваться от выпуклого прожектёрства, каким собственно и является это предположение автора, (провести нюрнбергский трибунал на пару лет раньше) и попытаться хоть как-то его прокомментировать, то придётся натолкнуться на крайнее, ультимативного свойства, сомнение: трудно вообразить себе, чтобы основные политические лидеры того времени – Сталин, Рузвельт и Черчиль – могли бы, пусть даже теоретически, хоть каким-либо образом,  допустить в собственное сознание “этакую блажь”. Невозможно себе представить, чтобы прославленный Триумвират посетила такая же “творческая” неврастения, какая обуяла г-на Ицковича. Если всё же последовать вслед за горячечной фантазией АВТОРА и допустить проведение такого три-бунала “годом-двумя-тремя пораньше”, то “мероприятие” (а иначе это назвать было бы трудно) по известным причинам никак не могло бы быть “проведено” в Нюрнберге и “три-бунал”, следовательно никак не мог бы быть “Нюрнбергским”, а скорее всего был бы Московским (Сталин ни за что бы не согласился на проведение, пусть даже, гипотетическое, такого три-бунала в любом другом месте планеты).

Но разумеется, основная причина нежизнеспособности “теории Ицковича в том, что после Освенцима, Ленинграда, Варшавы, Праги и Лондона сильным мира сего, как и сотням миллионов людей ими управляемыми,  критически важны были РЕШЕНИЯ – не “резолюции” международного Трибунала. Такие Решения обязаны были стать “ИСТОРИЧЕСКИМИ”, навсегда осуждающими патологическое извращение в государственной политике современных государств, каковым несомненно являлась националистическая политика рейха.

Эта сентенция была гармонично “увязана” с территориальным аспектом проблемы. “Суд Истории” одновременно должен был стать завершающей фазой деятельности огромной пропагандистской машины, обслуживающей интересы союзников, и потому место его проведения должно было быть в Германии – в “логове побеждённого и поверженного врага”. Ну, а если Германия, то где ещё, как не в Нюрнберге, где были приняты основные расовые законы рейха?

Что никак не могло бы быть достигнуто “годом-двумя-тремя пораньше”;  “под грохот канонад” и  в отсутствии тщательного расследования военных преступлений третьего рейха со скрупулёзной систематизацией всех фактов (“authoritative account of the facts”) этому расследованию сопутствующих.

Таким образом, “предположение” Ицковича, не имеет адресата.

Тем не менее, проведение международного трибунала по факту уничтожения пассажирского лайнера (а это и является основной темой статьи Ицковича) не только своевременно, но и критически необходимо. Было бы! Если бы не моральная, да и правовая составляющие этого про(ж)екта. В соответствии с первой, такой “трибунал” был бы не только сопоставим, но и идентичен по своим морально-нравственным критериям известному “Делу Дрейфуса”.

При всей кажущейся несопоставимости и даже мнимой кощунственности такого сравнения, детали и обстоятельства этих двух “Дел” пугающе одно-родны, и в этой связи, симптоматически одинаковы.

Судите сами, в обоих случаях имя “преступника” было заведомо и задолго до суда *назначено* обществом (“содружеством”).

В обоих случаях общественное мнение было сформировано массированной и односторонне направленной, вплоть до персональных нападок, пропагандой. Так, австралийский премьер громогласно пообещал взять “Русского Президента Владимира Путина “за грудки” (“going to shirtfront”), уверенно заявляя при этом: “Я скажу мистеру Путину: “Австралийцы были убиты – они были убиты повстанцами, поддерживаемыми Россией, использующими поставляемое Россией оружие”. (http://www.ft.com/intl/cms/s/0/d0a8af48-52a6-11e4-a236-00144feab7de.html). Не правда ли ответственное заявление лидера демократического государства? К слову, наш президент, Барак Обама, ничтоже сумняшеся, почти в унисон вторит австралийскому лидеру, обвиняя во всём Россию и “сепаратистов” (http://www.washingtontimes.com/news/2014/jul/18/obama-calls-immediate-ceasefire-ukraine/?page=all).

Причём делает он это буквально на второй день после “катастрофы”, 18-го июля и потому, это Эбботт, австралийский премьер, …”вторит”.

Приходится с огорчением признать, правосознание отнюдь не гарантировано право-знанием и существует в человеке подчас автономно. К сожалению.

Сегодня всем нам известно, что процесс пере-по-“вторения” для государственных руководителей Западных стран стал об’единяющим и “единым”. Другой аналогией “Дела Путина” с Делом Дрейфусом” является наличие в них обоих существенной политической составляющей, на фоне рельефно обозначенных суб’ективных факторов.

Для Дрейфуса таким фактором явилась дикая вспышка антисемитизма во Франции, возникшая на фоне скандала вокруг строительства Панамского канала и истерическая в этой связи кампания по созданию ненавистного образа врага нации. Для “Путина” такой фактор заключается в усиленном применении политических технологий на фоне концептуального изменения геополитических приоритетов и та же “истерическая кампания по созданию ненавистного образа врага” … В данном случае демократических преобразований. Здесь, надо сказать, что между двумя этими судебными процессами (в случае согласия “Путина на участие в “трибунале”) существует определённая разница: у “Дрейфуса” были, пусть сфабрикованные, но “доказательства”; “Путину” же предлагается “предстать перед Судом” в полном отсутствии каких-либо, игнорируя не только предполагаемые результаты т.н. “инвестигэйшн”, но и сам факт его проведения. Другим заметным отличием между “Дрейфусом” и “Путиным” является то обстоятельство, что в современном глобализованном мире, где мораль людей его населяющих также становится в существенной степени глобализированна, а этика в межгосударственных отношениях практически “стремится к нулю”, уже не существует Эмиля Золя с его пламенным обращением к Президенту Республики, знаменитым “Я обвиняю” (“J”accuse), где он выступил со страстной и проникновенной защитой несправедливо и незаконно осужденного Дрейфуса. Как в этом мире не существует (и не может существовать) Жана Жаро (Jean Jaur;s) – легендарного героя Франции, 100-летие со дня коварного покушения на которого Франция отмечала ровно год назад, и который публично доказал, что т.н. “свидетельства обвинения” против Дрейфуса были на самом деле фальшивкой, сфабрикованной его антисемитски настроенным  руководством. Как нет в этом глобализированном мире и Жоржа Клемансо (Georges Benjamin Clemenceau) – политического лидера Третьей французской республики, решительно вставшего на защиту французского гражданина и еврея по национальности Альфреда Дрейфуса и сумевшего окончательно доказать в 1902 году его абсолютную невиновность, а также гневно осудившего саму

государственную структуру, включающую в свою систему католическую церковь, как основного катализатора антисемитских настроений во французском обществе и отделить, наконец, церковь от государства.

Всего этого у “Путина” нет и наверняка не будет. И с этим, как говорится, “приходится считаться”.

Резюмируя, следует признать: “Дело Путина” по своим основным нравственно-юридическим критериям вполне сравнимо с “Делом Дрейфуса”, причём в своей правовой безосновательности его даже превосходит.

Между тем, детали этого преступления (а уничтожение пассажирского лайнера с находящимися на его борту 298 пассажирами – это преступление. Причём, возможно, “групповое”) – детали эти просты, и в ‘заметной’ мере, я бы сказал, канонические.

Начиная с классического диктума: “Cui prodest?” (Кому выгодно?), органически присутствующего в обстоятельствах неожиданного и эффективного отпора жителей Юго-Востока украины своему новоявленному суверену, и заканчивая беспомощной (и жалкой) попыткой организовать международный трибунал, с тем, чтобы “решить всё одним махом”, уничтожение пассажирского лайнера всё более и более выглядит как своеобразная часть решения тактической, и одновременно, стратегической задач по дискредитации возникшего народного сопротивления, ожесточённо оказываемого новому режиму населением Юго-Востока – с одной стороны, и номинальным вовлечением Российской Федерации в существующий вооруженный конфликт – с другой.

В этой связи, по крайней мере, правомочно рассматривать предлагаемый трибунал, как процедуру, являющуюся по своей сути планомерным завершением преступного плана – плана, где никем не об’яснимая до сегодняшнего дня команда экипажу лайнера изменить курс самолёта, хладнокровное уничтожение 298 пассажиров, находящихся на борту, яростная вслед за этим почти трёхнедельная артиллерийская зачистка “сцены преступления”, оголтелая и совершенно безосновательная кампания всех основных мировых медиа, направленная на создание устойчивого общественного мнения однозначно уверенного в виновности именно российско-ополченческой стороны конфликта и тем самым не только отвлекающая, но и умышленно создающая заметные препятствия для беспристрастного, вдумчивого и транспарентного расследования “случившегося”, настойчивое нежелание предоставить мировой общественности запись переговоров Земли с экипажем, таинственное молчание официальной комиссии экспертов, расследующих причины преступления, такое же молчание наших (US), не предоставляющих официальных результатов слежения из космоса (https://consortiumnews.com/2015/03/14/us-intel-stands-pat-on-mh-17-shoot-down/), безоговорочная, и в контексте сделанного предположения, симптоматическая поддержка нашей страной любых заявлений и действий украинского руководства, категорическое нежелание коллегиально и взвешенно подойти к рассмотрению имеющейся у России базы данных, непосредственно касающейся возникшей коллизии, всё это – совершенно последовательные звенья его.

Да и потом, Украина прежде всего – формальный виновник случившегося: малайзийский лайнер, выполняющий рейс “MH-17” был уничтожен над (ударение) территорией Украины, соответствующие службы которой грубо, а возможно и намеренно, пренебрегли очевидными соображениями безопасности, и несмотря на проведение активных боевых действий, позволили лайнеру проследовать по маршруту, заведомо обрекая на смерть всех его пассажиров и экипаж. Это обстоятельство вопиющим образом игнорировано самим фактом включения Украины в процесс расследования. С одной стороны. И с другой – категорический отказ в этом для Российской стороны.

“Суду Истории”, таким образом сообщены все “отличительные” признаки “Суда линча”. И если все выше приведённые доказательства относятся к т.н. “circumstantial”, то и преступление это никогда не будет до конца раскрыто, а так и будет существовать в виде “файла”, наподобие “российской агрессии в Грузии”.

P.S. В своей умозрительной попытке разместить это всё в стандартной системе криминологических координат, я совершенно убеждён, что Украина не только должна находиться в списке подозреваемых в этом преступлении, но и по всем признакам, должна возглавлять его.

Возвращаясь на минуту к статье С.Ицковича, и в особенности самому её названию: “Процесс пошел. Правда пробивается”, более верным, на мой взгляд, было бы, учитывая всё вышесказанное: “Процесс идёт. Правда надёжно упрятана”.